Год 1964. В результате победоносной кампании лета 43-го, большевистский режим прекратил свое существование. Остатки советских войск отброшены за Урал. И теперь там больше двадцати лет идет вялая борьба с партизанами. В 1944, на английский престол возведены лояльные Германии король и королева. Черчилль и прочие «поджигатели войны» сбежали в Канаду. В 1946, немецкая ракета «Фау-3» взрывается над Нью-Йорком – ответ Соединенным Штатам Америки на ядерные бомбардировки Японии.
Фантастика? Да, безусловно. И к тому же обидная для читателя среднего и старшего поколения. Люди, воспитанные в святой уверенности в том, что наши вожди самые прозорливые, маршалы самые талантливые, пушки, самолеты, танки самые лучшие, а солдаты все поголовно – «чудо богатыри», готовые умереть, но не отступить вряд ли воспримут такой вариант истории.
Даже простое сравнение сырьевых и сырьевых ресурсов не в пользу Германии. Современные исследователи уверяют: с момента возникновения, наша родимая Совдепия только и делала, что наращивала свой наступательный потенциал, поэтому прямое противостояние, которое возникло после возникновения общей границы с Германией могло закончиться иначе, продлись оно хотя бы на месяц дольше.
И тогда не фашистские, а большевистские батареи обрушились бы на застигнутого врасплох противника. По заботливо построенным немцами автобанам помчались бы, сбросив гусеницы, БТ-7 с пехотой на броне, а небо бы потемнело от армады тяжелых бомбардировщиков и планеров с десантом…
Разумеется, что 7 ноября 1941 состоялся бы парад советских войск в поверженном Берлине.
Но вернемся от греющих сердце россиянина допущений в холодный берлинский апрель 1964 года романа Роберта Харриса «Фатерланд».
Триумфальная арка с тремя миллионами фамилий, монументальный Памятник Павшим. Экскурсовод, который подробно объясняет во сколько раз этот каменное циклопическое сооружение больше триумфальной арки в Париже.
Ребенок в форме «пимпфов», подростки с повязками гитлерюгенд. Женщины в мундирах Союза немецких женщин.
Музеи истории преступлений большевизма в местах сталинских концлагерей.
Брызгающие слюной бойцы «старой гвардии», закаленные в мясорубке войн.
Дети, доносящие на своих родителей.
Полный произвол, когда мелкого уголовника могут повесить за драку или кражу банки с краской, а «уважаемого члена партии» отечески пожурят за то, что застрелил жену и троих детей или попался на взятках, хищении картин, драгоценностей, государственных денег. Вам это ничего не напоминает?
Добавьте к этому газеты, которые не пишут правды. Хождение запрещенных книг среди молодежи. Собрания с шумным и многословным одобрением политики партии и восхвалениями впавших в маразм вождей. Панический страх перед множительной техникой, запираемой за семью замками. Ночные бдения перед радиоприемником за поиском далекого, призрачного голоса с акцентом, тонущего в вое широкополосных станций глушения. Нежелание служить Родине, даже в элитных воинских подразделениях. Пьянство, бесцельное убивание времени на работе.
Узнаваемо?
О, да… Пионерская форма, комсомольские значки на лацканах школьных курток. Передовицы в «Правде». Трогательные сказки в «Комсомолке», про то, как солдаты раздавали продукты голодающим афганским детишкам. Необычайная болезненность юношей призывного возраста. Постоянное муссирование лишений, которые выпали на долю военных поколений, с целью оправдания тотального дефицита, отсутствия достойного жилья и нормально оплачиваемой работы. Злобно гавкающие маршалы ракетных войск стратегического назначения на экранах телевизоров. Дальше можно, наверное, не продолжать. Читая Харриса, мы просто смотримся в зеркало, где с германским колоритом отражены недавние реалии «общества развитого социализма».
Люди устали от подспудного понимания лжи, от показного «энтузиазизьма». Устали от идиотски – чугунных порядков, от необходимости одобрять и восхвалять. Устали от собак и черной формы охранных отрядов, устали от лающих выступлений нацистских ораторов. Устали оглядываться и контролировать себя, ждать, когда в дверь на рассвете застучат приклады гестаповских громил.
Пусть еще стоят на своих местах гигантские колоссы, бредовые творения имперских зодчих. Пусть, как и раньше гремят оркестры и шагают колонны, а зеваки толпятся у резиденции, мечтая увидеть, как на расположенном на высоте пятого этажа балконе появится живой бог, в верности которому они клянутся в обязательных партийных молитвах на ночь.
Что- то сломалось. В НСДАП уже настойчиво предлагают вступить, и не волокут в лагеря ни после первого, ни после последующих отказов. Рвутся самодельные бомбы, собранные доморощенными бунтарями. На стенах появляются саркастические надписи предупреждающие, что виновные в том, что не веселятся с должным усердием будут расстреляны на месте. Даже те, кто должен стоять на страже режима, более склонны торговать разрешениями и аттестатами о принадлежности к высшей расе, чем и занимаются, как только дослуживаются до соответствующих ступеней партийно – государственной иерархии.
Нужен лишь толчок. Им могут стать найденные героем романа документы о массовом уничтожении евреев. У человека, знакомого с планами Гитлера в отношении народов СССР, сразу возникнет вопрос: – а что, русские, украинцы, белорусы, которых должна была коснуться «зачистка» завоеванного рейхом жизненного пространства (напоминаю, что «по Харрису» вермахт дошел до Урала) – не люди? Разве им не было страшно и больно, разве они не хотели жить? И десятки миллионов смертей не повод для того, чтобы предать анафеме этот режим до скончания времен?
Умиляют попытки автора придать невинность институтки полицейскому следователю, штурмбаннфюреру СС. Не был, не видел, не знал. И его коллеги, которые вдруг стали ему помогать, тоже ни о чем не знали и не догадывались.
Нет, не в вакууме жили, просто не имели подтверждения, как говорит один из персонажей. А вот прочитали – и сразу исправились, стали ярыми антифашистами. Нам сказали, мы пошли. Вот какая петрушка, однако.
В конце романа, герой принимает последний бой, сбросив с головы ненавистную эсэсовскую фуражку, чтобы у читателя не возникло сомнения в благородстве персонажа и в величии совершенного им дела. В полном соответствии так сказать с законами слезливой мелодрамы.
А был ли мальчик? Во что вылились хрущевские разоблачения 56 года? В пару строчек популярного курса: …допущены нарушения, …исправлены, … виновные понесли наказание… А режим благополучно жил еще 30 лет.
Честно говоря, не очень понятно, зачем был написан этот роман? Тем более в 1991, когда все копья давно были уже сломаны. Тождественность режимов созданных НСДАП и ВКП(б), бывш. РСДРП, давно уже никем не оспаривается. То, что тоталитарные режимы рано или поздно сгнивают изнутри тоже известно. А российские читатели к тому же были еще и участниками этого процесса.
Единственно разумное объяснение появления этой книги – то, что автору очень хотелось увидеть, как продолжится жизнь исторических персонажей, казненных, покончивших с собой, исчезнувших в конце войны. Не то они были его хорошими знакомыми по прошлой жизни, не то он сроднился с ними, детально изучая исторические материалы Третьего рейха.