Дверь захлопнулась, отделяя девушку от холода вонючей, пропитанной
застоялым, неистребимым запахом мочи и табака лестничной клетки. Она с
облегчением вздохнула, сняла свое пошарканное, серое, пальтишко, из
которого она уже выросла, кроличью шапку с обтрепавшимся мехом,
потрескавшиеся сапоги, которые давно стали жать, бросила в прихожей
видавший виды портфель с учебниками. Девушка аккуратно помыла руки,
прошла в комнату, которую делила со своей младшей сестрой.
Аккуратно сняла заношенную коричневую школьную форму, воровато
оглянулась по сторонам и извлекла из скромного черного фартучка нечто
завернутое в тетрадный листок. Сняла старую материну комбинацию, давно
превратившуюся от множества стирок в неопределенного цвета тряпку,
стянула рейтузы, сильно протертые в промежности, и осталась в несвежем
лифчике и телесного цвета панталонах до колен.
Подумав, она решила, что Наташка, ее сестра, убежала к подружкам и не
придет до вечера, отец на работе, а мать, у себя в Госстархе, занята
отчетом. Такой случай побыть одной, Дине выпадал редко. На самом деле,
девушку звали Деменцией, но удобства ее звали Диной. Полностью ее имя
звучало так: Деменция Люмпеновна Кривоссыхина.
Между нами говоря, Дина полностью оправдывала свое имя. Она пугалась до
дрожи машин на улице, вызовов к доске, замечаний своей матери, строгой и
властной женщины, ремня непросыхающего отца, который бывало, лупил
Деменцию, науськанный своей женой даже сейчас, когда ей исполнилось 16
лет.
В прочие дни он мирно пил свое пиво или водку, смотрел телевизор и играл
сам с собой в шахматы – до того как по указке супруги пойти в слесаря,
он был учителем, даже директором школы.
Еще Деменция боялась темных подворотен, маньяков- эксгибиционистов, о
которых правда в поселке и слыхом не слыхивали, одноклассников,
учителей, собак, в общем, всего на свете. Все это отражалось на ее
немного неправильном лице, покрытом гроздьями угрей.
Но сегодня она была одна, и у девушки было нечто, на что она отчаянно
боялась взглянуть даже теперь. Для храбрости, она полезла за учебники
на полке и вытащила фотографию своего любимого мальчика, которую украла
со школьной Доски почета.
Парня звали Юра. Он был неплохо сложен, нравился девочкам и прекрасно
умел этим пользоваться. Дина со сладкой истомой вспоминала, как
однажды, в 8 классе Юра попросил ее сделать ему задания по всем
предметам, и они остались наедине в пустом классе, как близко он был от
нее, как от его тела, скрытого нелепым синим костюмом с алюминиевыми
пуговицами, исходило одуряющее тепло. Как кружилась голова, а коленки
ныли, желая, чтобы он прикоснулся к ним. Разумеется, Деменция решила все
задачи неправильно, и интерес Юрика к ней пропал.
Надо сказать, что Дина была отличницей и шла на медаль. Чего это стоило,
знала только она, иной раз до утра прилежно зубрящая уроки, и ее мать,
не скупившаяся на подзатыльники, ремень и тяжелые разговоры с упором на
чувство вины и долга.
Внезапно девушке пришла идея раздеться, представляя, как смотрит на нее
ее любимый. Она, немного повозившись с застежкой, сняла влажный лифчик и
промокшие в паху трусики, силой своего воображения рисуя, как Юра
Сайфулин иронически, по-взрослому, щурясь, оглядывает ее ладное тело.
Без одежды Дина выглядела совсем неплохо: высокая, тугая грудь 3-го
размера, неширокие плечи, узкая талия, мощные бедра секс-бомбы и длинные
ноги девушки из журнала мод.
Деменция вдоволь напредставлялась как ее осматривают, и, решившись,
развернула тетрадный лист. Там были порнографические карты. Серые,
почти неразличимые контуры человеческих тел, демонстрирующих способы
совокупления, заставили девушку мучительно покраснеть. Призывно заныли
соски, и между ног сладко потянуло. Деменция уже не могла
сопротивляться искушению, и, не отрывая взгляд от картинок, опустилась
на пол, рядом с кроватью, неистово лаская клитор.
В ее развитом до патологии воображении мелькали горящие глаза жаждущих
ее тела мужчин, огромные, похожие на шланги члены, которые жадно искали
ее зудящую "пещерку”. Дина застонала, и тут же вернулась в реальность от
испуга – не услышал ли кто. В доме было по-прежнему тихо, и девушка
успокоилась. Обычно она мастурбировала ночью, по-советски молча, скрипя
зубами – рядом спала сестренка. Да и мать предупреждала, что это дурно.
Еще она говорила, что "не девочкой” замуж никто не возьмет, поэтому о
мальчиках лучше забыть до штампа в паспорте.
А Дине хотелось попробовать радостей секса, испытать, как ласкают руки
мужчины, почувствовать чужое мускулистое, волосатое тело на себе.
Она продолжила рассматривать картинки, вяло теребя соски и гладя себя по
ногам старой кроличьей шапкой – небольшая передышка перед вторым
раундом. Девушка была выносливой и болезненно-ненасытной до чувственных
удовольствий. Обычно Деменция полночи ласкала себя, доводя до оргазма
10-15 раз.
Внезапно Деменция увидела, фото, где ухоженная, цветущая блондинка, стоя
на коленях, перед мускулистым юношей, похожим на ее Юрочку, с блаженным
видом сосет его член, а ее партнер стонет от удовольствия, яростно
вцепившись блондинке в волосы.
Деменция помимо воли вдруг испытала неожиданный, незапланированный,
дикий оргазм, и снова огласила истошным воплем квартиру. Если им так
хорошо, то ведь и она, сможет познать любовь, доставить удовольствие
любимому, и остаться девственницей. Деменция подумала, что стоит лишь
пересилить отвращение и взять в рот эту штуку, из которой льется моча.
Но тут, на следующей картинке, она увидела нечто, что заставило ее
задуматься – уж как-то слишком высоко, входил мужской член в женщину на
фото. Дина поняла, что ведь это и есть тот самый анальный секс, темные
слухи о котором изредка доходили до неопытной школьницы.
Деменция немедленно представила, как Юра, входит в нее, а она кричит от
страсти и удовольствия.
В девушке проснулась неизвестная ей доселе решительность. Перед тем, как
предложить себя любимому, она должна попробовать, сможет ли она,
справится ли, и будет ли это так приятно.
После недолгих, лихорадочных приготовлений, Деменция, обильно смазав зад
вазелином, попробовала ввести в анус ручку туалетного вантуза.
Стало больно, в какой-то момент девушка подумала, что у нее вылезают на
лоб глаза. Она заплакала, и отбросила пытошное орудие. Немного
успокоившись и помастурбировав, Деменция решила попробовать второй
способ. Ну ведь должно хоть что-то получиться.
Она как следует возбудила себя, опустилась на колени перед дверью своей
комнаты, представляя, что это Юра, и стала сосать круглую латунную
ручку.
Как она не старалась, но никаких приятных ощущений, кроме мерзкого
привкуса во рту она не почувствовала. Но Деменция упорно продолжала
работать ртом, представляя себе, что она самая сексуальная, самая крутая
любовница на свете, и как будет удивлен ее опытностью любимый Юрочка.
Внезапно, она почувствовала спазм. Жевательные мышцы с силой стянули
верхнюю и нижние челюсти, и девушка оказалась пойманной в дурацкую
ловушку. Если перед началом процесса, Дине пришлось приложить усилие,
чтобы взять в рот круглую, большую ручку, то теперь, с судорожно сжатыми
челюстями произвести обратный процесс было просто невозможно.
Через 20 минут зазвенели ключи, хлопнула входная дверь – неожиданно рано
вернулась мать. От ужаса Деменция только тихо ныла, чувствуя, как ужас
пробирает ее до костей. Это надо же так попасться: на кровати разложены
порнографические карты, лежит туалетная "качалка" с испачканной
вазелином и дерьмом ручкой, а она, примерная девочка, отличница, голая
сосет дверную ручку, словно последняя, изголодавшаяся по сексу шлюха.
Мать толкнулась в дверь, но она не открывалась. Из комнаты доносилось
непонятное сдавленное мычание. Парализованной страхом девушке не пришло в
голову повернуть ручку тем местом, которым она плотно охватывала
круглую, гладкую металлическую сферу.
Почувствовав неладное, мать Деменции прошла через лоджию…
Короче. Несчастной любительнице сексуальных экспериментов пришлось ехать
с латунной ручкой во рту через весь город в травмпункт, трясясь от
плача объяснять врачу и матери, для чего она брала это в рот, пройти
унизительную процедуру исследования прямой кишки на предмет ее
прободения.
Горя праведным негодованием, мать Деменции, баба крупная, не
отличающаяся тонкостью манер, влепила ей пару затрещин прямо в кабинете,
с молчаливого ободрения травматолога, потом поволокла ее домой,
всячески стыдя, взывая к совести и отвешивая в сердцах пинки и
затрещины. Дома была вторая серия горячей обработки, в результате чего
Деменция простояла на коленях в туалете, где по полу был щедро рассыпан
доброй мамой горох до утра. А утром с ней случилась нехорошая истерика
со слезами, криком, смехом и немотой.
Ее отправили в дурку, где санитары, накачав ее аминазином, неоднократно
проделали с ней все, что она представляла себе в мастурбационных
грезах. Так для Деменции Кривоссыхиной решился воистину Гамлетовский
вопрос – "В рот или в попку”.
|
